Отзыв о Черновцах "Исповедь оккупанта"

Вадим ЧирковИСПОВЕДЬ ОККУПАНТА    Истории прозвищ бывают столь замысловаты, столь неожиданны, что иные стоит и рассказать. Не пропадать же добру. Тем более, что так или иначе в прозвище заложен любопытный факт биографии, а то и самого времени. Одного известного нейрохирурга друзья до сих пор прозывают меж собой Унитазом. Имечко тянется с молодых его лет, когда он, деревенский увалень, сдавал экзамены в медицинский институт. Кто-то из преподавателей, пораженный его, скажем, натуральностью, его свежестью и неиспорченностью, чтобы утвердиться в догадках, задал розовощекому такой «гигиенический» вопрос: знает ли он,  что такое унитаз? Увалень, знакомый только с огородными нужниками, ответил, что это, должно быть, название какого-то африканского или бразильского государства.    -Да, - покивал преподаватель, - да, целого государства... Ну ладно...      Среди студентов медина должен был быть необходимый процент «из крестьян», и парня приняли в вуз. Как оказалось потом, не зря.    История Борькиного прозвания так затейливо вплетена во время, что рассказывать об одном без другого нельзя. Тем более, что время было интереснейшее.    Итак: время, прозвище, и одновременно исповедь поневольного оккупанта, без которой этот рассказ не обойдется.                                                              Шла осень победного 1945-го, а «интереснейшее» время переживал город  Черновцы и мы с Борькой, хотя, конечно, не понимали по-настоящему исторических событий, происходящих на наших глазах.К началу лета 1944 года Красная армия  приближалась к Черновцам, старинному (около 600 лет), по крыши зеленому городу, облюбовавшему Прикарпатские холмы. Жители его уже знали, что такое Советы – по 40-му году, когда часть западной Украины отошла по договору с Гитлером к Союзу, знали – и побежали, бросая богатые квартиры в центре города и особняки, разбросанные в самых живописных его местах, а то и собранные в целые улицы рядом с парками.                           Кто сбежал, а кто осталсяЯ думаю, город покидали  все,  кто был, с точки Советской власти, буржуем, то есть те, кто чем-то владел – каким-то делом, производством, конторой, домами, кто «пользовался наемным трудом», и  занимался, таким образом, «эксплуатацией». «Буржуями» были румыны, немцы, евреи, поляки, может быть даже русские. С 1918 года по 40-й Cernauti (Чернауць), так он звался, принадлежал Румынии, а до этого, с 1774 - Австро-Венгрии, за долгое время капитализма он много чего понастроил уютного, красивого, рассчитанного на многолетье. Путь беженцев поэтому лежал сперва в Румынию, а оттуда они разъезжались по всему миру, в Израиль в частности.Остался рабочий и торговый люд, ремесленники, портные, сапожники, часовщики, парикмахеры, небогатые врачи, мелкие чиновники, учителя языков, математики, знающие русский. Рискнули прожить и при Советский власти и кое-какие частники. Помню, было много вывесок-табличек  лекарей, принимающих на дому. Еще помню, что особенно много среди них было зубников и венерологов.Когда Красная Армия 28 июня 44-го вошла в Черновцы, город был пуст, может быть, на четверть, или даже на треть. Покинутый жителями город... В обезлюдевших (но зачем-то запертых) домах стояла мебель, на громоздких роялях